Алексеев Федор

Одно из моих «лучших» воспоминаний в жизни

Создание картины порой занимает годы и даже десятилетия. Увидеть ошибки и исправить их помогают выставочные пространства, когда ты воспринимаешь свою работу в контексте полотен коллег по цеху, что крайне необходимо для творческого процесса. Но бывает так, что полотно начинает существовать своей независимой жизнью и приносит плоды, которые ты от него ждал.

Мотивом данной картины стал летний закат на перспективе Миллионной улицы (Перспектива Миллионной улицы от Летнего сада. х.м. 2003 г. 120×150. Собрание Автора). Дорабатывалась она очень долго, побывав при этом на нескольких фестивалях. Окончательное свое завершение получила на «Петербургах» в Манеже. Только там, на развеске я вдруг увидел, что же нужно исправить и выпросил у куратора выставки Ларисы Скобкиной-Голубевой разрешение поработать прямо в зале, на полу… Время до открытия оставалось мало. В какой-то момент, ползая на коленках вокруг работы с краской и ножом, почувствовал дополнительное освещение и громкие разговоры за спиной. Обернулся и увидел съемочную группу телевизионщиков, которые меня снимали. Журналист спросила: «Как дела, нравиться ли работать на этой выставке». Ответил, что у меня не получается, что мне все что я делаю крайне не нравится и прошу их уйти, потому что нет времени. Как ни странно, картина тогда была закончена. Но в эфир выпустили сюжет, порочащий фестиваль «Весь Петербург», говорящий на моем фоне о его несостоятельности. Куратор очень расстроилась. Да и я тоже.

Перед перелетом в Нью-Йорк, решил перетянуть эту работу на легкий подрамник. В процессе мастера сломали ее почти пополам, несмотря на толстый слой краски. Реставрация была мучительной.

Позже на фестивале «Арт Нью-Йорк», директор мероприятия, читал лекцию о необходимости сокращения времени изготовления художником своих произведений. По его мнению, это являлось мерилом их рыночной стоимости. Для наглядности он подвел свою аудиторию к моему буту, начал описывать достоинство этой работы, иллюстрируя правильность своих догадок, попросил меня сказать сколько же я трачу времени на формирование такой сильной и простой постановки. Я ответил, что писал ее почти 10 лет. Директор опешил, глаза его потухли, просвещенная аудитория сникла. Позже мне объяснили, что поступил я опрометчиво, невежливо и даже грубо, чем совершенно растоптал свою только начавшую складываться за океаном репутацию.

Давно нет «Всего Петербурга», куратора просто уволили. Есть «Арт Нью-Йорк», но с Америкой мы теперь не дружим. Картину повесил в спальне возле окна. В белые ночи она полностью меняет цвета, что сводят меня с ума. Но я, тем не менее уверен, все будет хорошо.

Биография:

Федор Алексеев учился в частной студии Георгия Мудренова, в Мухинской академии, монументального художественного отдела и в институте Репина. Но был исключен из всех трех школ за космополитизм, за то, что смотрел в сторону международного художественного наследия, не принимая задач, которые определяло советское время. Член Союза художников России Федор Алексеев убежден, что цвет — это форма. Многослойные фактуры на полотна он наносит при помощи стального ножа. Объездив с выставками полмира, мастер признается, что только родной Петербург способен подарить ему вдохновение. К лицам города живописец относит не только изображения конкретных людей, но и улиц. Все портреты и пейзажи написаны им исключительно с натуры. Картины, созданные маслом на холстах — итог длительной предварительной работы над эскизами в карандаше.